Notice: Undefined variable: adbot in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php on line 92

Notice: Undefined variable: adbot in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php on line 92

Notice: Undefined variable: adbot in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php on line 92

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php:92) in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/index.php on line 1839

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php:92) in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/index.php on line 1840

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php:92) in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/index.php on line 1841

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php:92) in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/index.php on line 1842

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php:92) in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/index.php on line 1843

Warning: Cannot modify header information - headers already sent by (output started at /var/www/u7865571/data/www/dis/a/data/tpl/default/post.php:92) in /var/www/u7865571/data/www/dis/a/index.php on line 1844
Образование и образованность В системе аспирантур назрели преобразования, убежден председатель ВАК Как спастись науке от мнимых докторов

КНИЖНЫЕ ОБЗОРЫ, НОВИНКИ, РЕКОМЕНДАЦИИ

Образование и образованность

Одна из самых смелых, интересных и заслуживающих внимания книг по экономической политике была издана в 2003 г., причем ее автор — не экономист. Элисон Вульф — профессор, она преподает педагогику в Лондонском университете. Мало кто из научных работников такого уровня осмелился бы написать книгу, ставящую под сомнение тот самый миф, с которым возможно больше всего носятся политики: миф о том, что уровень образованности общества является ключом к его экономическому процветанию.

Тем не менее, именно на эту священную корову посягнула автор книги «Имеет ли значение образование?» (Alison Wolf. Does Education Matter? Myths about Education and Economic Growth). В книге главное место уделяется ситуации в Великобритании, где премьер-министр Тони Блэр обозначил три приоритетных направления деятельности своего правительства: «образование, образование, образование». Однако доводы и заключения автора чрезвычайно существенны и актуальны не только для этой страны.

Если говорить о конкретных людях, то, как показывают рассмотренные в книге факты, образование — т.е. «надлежащая квалификация в надлежащей области, полученная в надлежащем учебном заведении», — безусловно, имеет значение (что неудивительно). Более того, в наше время образование значит гораздо больше, чем когда-либо. Те, кто не доучиваются в школе или не получают среднего образования, вероятно (и вероятность эта все больше растет), будут мало зарабатывать. Людям без институтского диплома, а в некоторых случаях и без диплома хорошего университета, все чаще выпадает та же горькая участь. Иначе говоря, конкретному человеку быть образованным очень выгодно. Однако нужно ответить и на другой вопрос, который особенно актуален для стран, где система образования (включая высшее) финансируется государством: какая выгода от образованности государству в целом?

Как утверждается в книге, эта выгода гораздо меньше, чем можно предположить. В частности, повышение уровня образованности не обязательно способствует экономическому росту, как безосновательно считает большинство политиков (и экономистов).

По поводу необходимости начального и среднего образования вряд ли могут возникнуть какие-то сомнения. Жизнь в современном обществе требует высокой грамотности и элементарных математических познаний. Те, кто уходят из начальной или средней школы, не получив таких знаний, становятся обузой для общества и окружающих. И, самое главное, современному обществу необходимы превосходные университеты, которые выпускали бы достаточное, но не слишком большое количество специалистов, способных заниматься исследованиями и работать по специальности как врачи, инженеры и ученые. В более широком смысле, образование способствует (или может способствовать) приобретению квалификации и навыков, которые повышают производительность труда. Можно предположить, что, когда производительность труда в обществе повышается, то и само общество становится производительней.

В чем же тогда проблема? Если все вышесказанное правда, то почему бы тогда обществу не выигрывать экономически от повышения уровня образованности? Однако есть одно важное «но»: образованность — вещь относительная; образование само по себе не может гарантировать высокой зарплаты; суть в том, чтобы быть образованней других. Получение образования — это, в некотором смысле, гонка: если каждый будет бежать быстрее, это может быть хорошо само по себе, но это не означает, что большее количество человек сможет прорваться на вершину, где обитают лучшие 10%. Таким образом, значительная доля сверхусилий может быть затрачена впустую. И следует помнить об этом, оценивая выгоду, которую сможет получить общество, повысив затраты на образование.

Книга Вульф замечательна тем, что обращает внимание читателя не только на этот очевидный, хотя и важный факт, но и на опасности, связанные с нынешней одержимостью идеей об образованности и экономическом росте. Одна из этих опасностей в том, что, если бездумно заниматься повышением образованности, то связь образованности с экономическим ростом может быть ослаблена. Другая в том, что чрезмерная озабоченность экономическим ростом сужает и искажает представление общества о том, что такое, собственно, образованность.

В Великобритании, как и во многих других странах, упор на экономику вылился в одержимость количественными показателями: правительство хочет, чтобы как можно больше людей училось в университетах, и проводит свою финансовую политику соответствующим образом. И похоже на то, что количественный рост привел к ухудшению качества университетского образования. Это одна из потерь. Кроме того, привлечение массы преподавателей в высшую школу плохо сказывается на средней школе, откуда начинают уходить лучшие учителя. Но хуже всего, наверное, то, что ведущие университеты начинают ощущать нехватку ресурсов. В результате они больше не могут так же хорошо, как раньше, готовить самых блестящих студентов, которым предназначены ведущие роли на переднем фланге науки и техники.

Почему же происходит отток ресурсов из элитных университетов? Такое может показаться маловероятным, особенно если правительство убеждено, что образование — залог экономического роста. Однако опыт свидетельствует об обратном. Чем больше усилий затрачивается на привлечение студентов в университеты, тем сильнее нехватка средств в образовательной системе в целом, ведь государству нужны средства на проведение своей образовательной политики. Кроме того, когда правительство решает облегчить доступ в высшие учебные заведения — обычно за счет налогоплательщиков, — ему становится сложно на политическом уровне оказывать предпочтение ведущим университетам. Ведь так вся затея может утратить свой эгалитарный пафос. Таким образом, лучшие университеты оказываются в стесненном положении, и одно из главных связующих звеньев между образованностью и экономическим ростом попадает под удар.

Итак, позиция «образование, образование, образование» оставляет желать лучшего. Но в любом случае, настаивает автор книги, образование — это больше, чем экономика. Последствия пропихивания большого количества людей в университеты окажутся разочаровывающими не только в экономическом плане. Из-за того, что этот процесс вызван губительной озабоченностью экономическим ростом, он затронет и другие аспекты жизни общества, которые, как считается, этому росту не способствуют. «Наши недавние предки, — заключает автор, — которые жили значительно беднее нас, ставили перед образованием другие задачи: культурные, нравственные и интеллектуальные. Пренебрегая этими задачами, мы обедняем самих себя».

Источник: The Economist


ОФИЦИАЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ, КОНФЕРЕНЦИИ, ВАК, ВУЗЫ

В системе аспирантур назрели преобразования, убежден председатель ВАК

Предлагаем Вашему вниманию очередное интервью руководителя ВАК Российской газете.

Каждая новая публикация в "РГ" о работе Высшей аттестационной комиссии неизменно вызывает прилив читательской почты. Рассказывая о вполне конкретных ситуациях и проблемах, люди хотят, чтобы перемены, провозглашенные "наверху" ВАКовской пирамиды, происходили и в ее основании. Какие меры для этого принимаются и в чем сегодня "своеобразие момента" в разветвленной системе общественно-государственной аттестации научных и научно-педагогических кадров? На эти и другие актуальные вопросы отвечает председатель ВАК академик РАН Михаил Кирпичников.

Российская газета: В свое время, Михаил Петрович, вы и пришедшая с вами команда единомышленников обозначила для ВАК список архисрочных задач. Удалось реализовать намеченное?

Михаил Кирпичников: Практически все, что планировали, в той или иной мере сделано. Может, что-то сдвинулось по срокам. Но главное - удалось навести порядок там, где это безотлагательно требовалось. А общая цель, которую мы преследовали, - повысить качество диссертаций.

РГ: Первым и очевидным следствием этой работы стало сокращение числа защит?

Кирпичников: Я бы сказал иначе: удалось остановить их неоправданно большой рост - особенно в области экономики и гуманитарных наук. Ведь с конца 90-х наблюдался почти 15-процентный ежегодный прирост. В 2005 году в России было защищено столько же диссертаций, сколько во всем Советском Союзе - с гораздо большим количеством ученых и научных школ, лучшим финансированием...

Ясно, что при валовом подходе качество работ страдало, терялся жанр самой диссертации. Тут и там стали защищать не научные и научно-квалификационные работы, а наукообразные отчеты, наборы инструкций и методических указаний, проекты законов. Жанровая палитра очень широкая, но с подлинной наукой плохо или вообще не связана.

РГ: В конце концов вы переломили эту тенденцию: в 2006-2007 годах количество "остепенившихся" граждан в нашей стране стабилизировалось, а в 2008-м их оказалось на двадцать процентов меньше предыдущего...

Кирпичников: Верно. Но и себя, и коллег я призываю не подпадать под магию цифр. Мы не ставили и не ставим целью сокращение защит. Нет такой задачи в государстве. Приведу для примера Германию: население меньше, чем в России, но в 2004-2005 годах здесь защищалось в среднем 24-25 тысяч диссертаций, у нас - 35 тысяч. Так что дело не в количественных показателях, а в качестве того, что получаем на выходе. Нам не меньше, чем Германии, нужны всесторонне образованные, мотивированные и конкурентоспособные специалисты. А тут, увы, существенных подвижек добиться пока не удалось.

Как и прежде, многие у нас считают себя крупными специалистами в области экономики, юриспруденции и педагогики - из кандидатов в доктора тут нескончаемая очередь, а в реальной жизни заметных успехов на этих направлениях что-то не видно. Поэтому такие диспропорции вызывают беспокойство и требуют адекватного реагирования. Видимо, надо искать какие-то дополнительные меры, чтобы наша система подготовки кадров высшей квалификации в большей степени соответствовала потребностям общества.

РГ: Поговорим об этом подробнее. В редакционной почте немало вопросов про аспирантуру. Наши читатели справедливо полагают, что именно тут корень многих проблем, с которыми сталкивается ВАК.

Кирпичников: И я с ними согласен. Знаете, как выглядит сегодня аспирантура? В сравнении с 1996 годом общее число аспирантов увеличилось с 60 до 150 тысяч. При этом половина мест отдана гуманитарным и общественным наукам, а реальными исследованиями в этих областях занимаются лишь пять процентов от общего числа научных сотрудников по стране. На другой чаше весов все остальное - естественные, технические науки, медицина, сельское хозяйство. Столь явная диспропорция никак не в интересах общества и государства.

РГ: Почему так сложилось?

Кирпичников: Да потому, что система аттестации подпирается системой подготовки. А нормативно-законодательная база у нас такова, что ВАК не имеет ни одной самой тоненькой ниточки, за которую можно было бы тянуть, чтобы влиять на ситуацию в сфере подготовки кадров. Это огромный пробел, который надо заполнять. Ведь что мы наблюдаем? Открывают аспирантуры в организациях, где кандидатов-то единицы, и тут же шлют гонцов к нам - дайте положительный отзыв для открытия диссертационного совета. То есть аспирантуры создаются без консультаций с ВАК, к нам обращаются лишь за экспертизой, чтобы открыть диссертационный совет.

РГ: А как именно, через какие механизмы система аттестации могла бы влиять на ситуацию с подготовкой кадров?

Кирпичников: Один из возможных способов - через профиль защит. По большому счету корректировать надо не общее их количество, а соотношение специальностей. Отмечу как позитивный факт, что в этом году министерством образования был пересмотрен перечень научных специальностей. Мы к этому тоже призывали и в этой работе активно участвовали.

Обсуждается и другая идея - о разделении, дифференциации образовательного и научно-исследовательского циклов в аспирантуре. В этом случае будущий аспирант, сдав экзамены по кандидатскому минимуму сразу по окончании вуза, мог бы следующие три года в аспирантуре посвятить исключительно науке. То есть занимался бы исследованиями и работал над диссертацией, что позитивно сказалось бы на ее качестве. При полном понимании того, что человек, посвятивший себя науке, должен заниматься образованием и самообразованием всю жизнь.

РГ: Другими словами, если я правильно понял, самообразование для аспиранта - дело полезное и необходимое, но не главное. А всего лишь фон, гарнир для основного блюда. Иначе - как в репризе Геннадия Хазанова, который в образе говорящего попугая предупреждал посетителей зоопарка: "Тиграм не докладывают мяса!" А нашим аспирантам недодают науки?

Кирпичников: Со стороны виднее. Но в том, что касается сроков, я солидарен с ректором МГТУ им. Баумана Игорем Федоровым: в области технических и естественных наук обучение в аспирантуре должно быть не меньше четырех, а в отдельных случаях - даже пяти лет.

РГ: За отведенные ныне три года аспиранты-технари не успевают подготовить и защитить диссертацию?

Кирпичников: Чаще всего - да. И этому есть объяснение. Недавно мы проанализировали статистику разрыва по времени между защитой кандидатской и докторской диссертаций одним соискателем - в зависимости от области знаний. Для общественных и гуманитарных наук этот показатель в полтора раза меньше. Что вполне коррелирует, на наш взгляд, с трудоемкостью написания диссертации в зависимости от сферы деятельности. В министерстве образования и науки, я думаю, разделяют это понимание проблемы, но узаконить такие предложения пока не решаются. Образование по своей природе - сфера достаточно консервативная, к тому же тут очень велика сила инерции.

РГ: Увеличить срок учебы в аспирантуре по отдельным специальностям вы согласны. А общее число аспирантов?

Кирпичников: К этому надо подходить крайне осторожно. Когда в России прибавится по-настоящему квалифицированных научных работников, а не просто ученых с "корочками", метящих в научные руководители, тогда и об увеличении набора в аспирантуру можно будет думать. Однако уже сейчас я считаю необходимым повысить стипендии для аспирантов. Если принять за истину, что в аспирантуре остаются люди, решившие посвятить себя науке, надо создать условия, чтобы они занимались ею и только ею. На мой взгляд, при распределении бюджетных средств на аспирантуру куда важнее обеспечить стипендию для начинающих ученых на уровне 30 тысяч рублей (по аналогии со средней зарплатой в учреждениях РАН), чем брать числом самих аспирантов.

Предвижу вопрос: почему вы говорите только об аспирантуре и не говорите о высшей школе...

РГ: Действительно, почему? И как оцениваете в этом смысле потенциал магистратуры?

Кирпичников: Считаю, что это хороший вариант подготовки кадров, в том числе и для научной деятельности. Правда, он более дорогой, чем подготовка специалистов, - ведь это дополнительно год-полтора учебы. Поэтому надо хорошенько посчитать: а позволяют ли наши материальные возможности это сделать? Или мы все-таки останемся в русле подготовки специалистов, что дешевле. Тут надо подойти чисто практически.

Я не случайно так много говорю о системе подготовки кадров, хотя сегодня, повторюсь, это не имеет прямого отношения к функциям ВАК. А побуждают к этому перемены, которые мы наблюдаем в связи с введением двухступенчатой модели высшей школы: бакалавр - магистр.

РГ: Кое-кто даже задумался: появилась магистратура, нужна ли в таком случае аспирантура?

Кирпичников: Возникают такие вопросы, как правило, у тех, кто за последние годы сжился с потерей жанра при подготовке диссертации и считает это, по существу, образовательной работой. А я миллион раз говорил и еще раз повторю: это два разных звена, причем с разной мотивацией. И, может быть, в новой модели подготовки кадров высшей квалификации магистратура должна играть роль того самого первого этапа, когда основной упор делается на образовательный процесс. А вот аспирантура, которая будет следовать за магистратурой, даст возможность соискателю сконцентрироваться на научной работе.

РГ: А как и когда это может вылиться в практические решения? Возможно ли, к примеру, совместное заседание коллегии мин обр науки и президиума ВАК по этим и другим назревшим или даже перезревшим вопросам?

Кирпичников: Такую работу мы начали и будем ее активизировать, чтобы весной будущего года можно было вынести на коллегию минобрнауки уже проработанные вопросы. Как мы уже говорили в начале беседы, в деле аттестации научных и педагогических кадров пройден определенный этап. Надо думать, куда нам двигаться дальше. Что нужно для подготовки конкурентоспособных кадров высшей квалификации? Как наладить оптимальное взаимодействие институтов гражданского общества и государства и создать полноценную общественно-государственную систему аттестации? Как, наконец, задействовать огромный потенциал ВАК и его экспертных советов в налаживании экспертной системы страны? В предварительном порядке мы готовы обсуждать все вопросы максимально широко и на самых разных площадках. А наш сегодняшний разговор будем считать приглашением к такому диалогу и одновременно его началом.

Из почты

Круг проблем, скопившихся в системе подготовки научных и научно-педагогических кадров, действительно шире функциональных возможностей ВАК. Это и нищенские стипендии аспирантов, и отсутствие средств на поддержание учебной базы. К такому положению, увы, привыкают. НИИ и вузы создают аспирантам возможность закончить учебу с защитой диссертации. Да и сами они приспосабливаются, а в целом формируется инертная к науке аспирантская среда, где проведение исследований, качество диссертации уходят на второй план. Вот почему общественное внимание сейчас необходимо направить именно в эту область. Высшей аттестационной комиссии не закрыт доступ к изучению причин ее проблемного состояния, и у нее есть право ставить вопросы, требующие государственного решения.

Клара Панкова, доктор экономических наук, профессор.

Распределение аспирантов по областям наук 1998-2008

См. также:
- Как спастись науке от мнимых докторов
- Руководители ВАК об изменениях в системе аттестации научных кадров
- В системе аттестации грядут перемены
- Возведение в степень: полномочия разделили
- ПОСТАНОВЛЕНИЕ от 30 января 2002 г. N74

Александр Емельяненков, Российская газета


ОФИЦИАЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ, КОНФЕРЕНЦИИ, ВАК, ВУЗЫ

Как спастись науке от мнимых докторов

Для чего гражданину ученая степень? Откуда берутся диссертации "под ключ" и что показала система "АНТИплагиат. ВАК"? Нужны ли в России доктора бизнеса и мастера делового администрирования?

На эти и другие вопросы отвечают в интервью Российской газете - председатель Высшей аттестационной комиссии, академик РАН Михаил Кирпичников, главный ученый секретарь ВАК, заместитель руководителя Рособрнадзора Феликс Шамхалов, член президиума ВАК, председатель Комиссии по связям с общественностью ВАК, ректор Российской академии государственной службы при президенте РФ Владимир Егоров и начальник управления организации и государственного контроля в сфере аттестации научных и научно-педагогических работников Рособрнадзора Николай Аристер.

Российская газета: Последние два-три года можно без преувеличения назвать периодом активного реформирования системы аттестации научных кадров в нашей стране. Как сделать, чтобы этот ПАР - если сокращенно - не ушел в свисток?

Михаил Кирпичников: Со стороны, наверное, виднее. Но мы никогда не делали реформы самоцелью. Три года назад, в 2006-м, у нас был осмысленный план действий. Я и сейчас время от времени возвращаюсь к той бумаге, которую писал, как Ильич, на коленке. В ней были архисрочные задачи, срочные и задачи постоянные. Думаю, что большинство из них удалось решить, поскольку они сводились в конечном счете к наведению порядка в системе. И были, есть сейчас задачи стратегические. Над ними мы работаем.

А вся совокупность предпринимаемых нами шагов имеет целью повысить эффективность существующей системы аттестации и, как следствие, поднять качество подготовки научных и научно-педагогических кадров в нашей стране. Мы не случайно разделили эти две тесно связанные самой жизнью задачи. Если многое удалось сделать для того, чтобы приостановить безудержный рост количества защит диссертаций, то при возложенных сегодня на ВАК функциях и его правах мы не можем эффективно влиять на саму систему подготовки кадров высшей квалификации. В этом, увы, парадокс и одна из ключевых проблем переживаемого момента.

РГ: По каким фактам можно судить, что предложенные вами новации прижились в научном и экспертном сообществах?

Владимир Егоров: ВАК, как известно, имеет дело со всей цепочкой научно-педагогической аттестации кадров. А больше всего проблем там, где идет непосредственная работа с соискателями, - в диссертационных советах. Чтобы сделать эту работу гласной, а процедуру защиты максимально открытой, в начале 2006 года было принято решение об обязательном размещении авторефератов в Интернете. Для кандидатов в доктора - на сайте ВАК, для соискателей кандидатской степени - на сайте своего диссертационного совета. Сколько возражений и критики было на первых порах!

Но идея прижилась и дала позитивные результаты. На защитах стало гораздо больше неангажированных оппонентов и специалистов со стороны. Соискатели стали более корректно, как того требуют правила, прибегать к научным заимствованиям. А именно эти факторы - прозрачность и научная корректность - и надо было включить.

Советы, защищайтесь!

РГ: Самым болезненным, насколько можем судить по редакционной почте, оказался процесс переутверждения диссертационных советов...

Кирпичников: Действительно, наведение порядка с сетью диссертационных советов на какое-то время стало главной задачей ВАК. Начиная со второго квартала 2007 года мы ежемесячно рассматривали по нескольку сотен заявок. Огромный объем работы плюс неготовность, а иногда и нежелание советов на местах понять, что ситуация меняется, что теперь следует более жестко исполнять правила, - это объективные трудности. И сама по себе такая деятельность имеет не разовый, а перманентный характер.

Феликс Шамхалов: В начале 2007 года мы имели более четырех тысяч заявок на создание диссертационных советов. На конец 2008-го утверждено 2915, среди них только 54 "кандидатских". Полностью прекращено открытие так называемых "разовых" советов, а из созданных приостановлена деятельность около трехсот.

РГ: "Разовых" - это значит создававшихся под чью-то конкретную защиту?

Кирпичников: Да, было время, когда власти предержащие и просто состоятельные граждане могли себе такое позволить. Согласно внутреннему решению ВАК со всем этим покончено: за прошедшие три года не было создано ни одного разового совета. Окончательно расстались мы и с так называемой резервной сетью советов. Но хочу при этом сказать, что каждый совет из этой сети, показавший себя как профессиональный экспертный коллектив, был переведен в "основной" состав. Остальные закрыты. Зато в приоритетном порядке были организованы 323 объединенных совета в основном в отдаленных регионах. Качество их работы объективно выше. Работа ВАК в этом направлении продолжается, но уже не в прежнем авральном режиме - сейчас мы рассматриваем в среднем до десяти заявок в месяц.

Жизнь показала, что в большинстве случаев уровень защит в советах, созданных только для рассмотрения кандидатских диссертаций, ниже, чем в полноценных советах, имеющих право проводить как докторские, так и кандидатские защиты. За последние три года создание "кандидатских" советов стало действительно редким исключением. Сегодня их менее 2 процентов, а в конце 2006 года было 30 процентов от общего числа. Понимаем, что полностью отказаться от такого вида советов нельзя, поскольку наука не может быть "размазана" тонким слоем по всей территории государства - она развивается в своеобразных кластерах. И далеко не во всех регионах можно сформировать "докторский" диссертационный совет.

В некоторых местах создание "кандидатских" советов может быть целесообразно для наращивания научно-педагогического потенциала. Кроме того, есть редкие специальности (чаще в области гуманитарных наук), по которым в стране просто нет того количества докторов наук, которое предусмотрено новым положением для состава полноценного "докторского" совета.

РГ: А кто определяет эту "целесообразность"? И на каком уровне принимаются сейчас решения об утверждении или неутверждении того или иного совета?

Николай Аристер: С 1998 года ВАК потеряла право самостоятельно пересматривать сеть диссертационных советов. Такого рода административные функции перешли сначала к министерству образования, а в 2004 году к Федеральной службе по надзору в сфере образования и науки. Хотя сама комиссия осталась при министерстве образования и науки. Это, конечно, внесло свои сложности, но совсем не означает, что аппарат Рособрнадзора подменил собой экспертное сообщество. Да, официальный документ об утверждении того или иного совета подписывается федеральной службой. Но перед этим свое заключение дают Высшая аттестационная комиссия и созданные при ней экспертные советы по разделам наук.

Кирпичников: Для нас очевидно, что нынешний статус ВАК неоптимален. И если углубляться в причины, то надо возвратиться как минимум в 1998 год, когда ВАК потеряла полномочия госкомитета, то есть перестала быть самостоятельным органом исполнительной власти и оказалась по сути комиссией на общественных началах при министерстве образования.

Весной 2004-го в результате административной реформы ситуация стала еще более неопределенной: минобразования в прежнем виде уже не было, а комиссия осталась. Представляете, каково это - выбить у минфина деньги для организации, состоящей при упраздненном министерстве?!

РГ: У нас встречный вопрос: реформа в этой сфере проходила вместе со здравым смыслом или параллельно?

Егоров: Скорее параллельно.

Кирпичников: То, что в 1998 году упразднили государственный орган и создали стоящую на двух столпах систему аттестации, - это шаг оправданный. И замысел изначально был неплохой. Но черт, как известно, зарыт в деталях. Стали возникать вопросы, началось перетягивание одеяла - кто и что делает.

А между тем любая экспертная система должна быть построена на двух "столпах": институты гражданского общества (в нашем случае их представляют экспертные советы ВАК) и государство. Если оно, конечно, заинтересовано обеспечивать экспертизу.

В этом смысле разделение полномочий между Высшей аттестационной комиссией и Рособранадзором, произведенное в 2006 году, ситуацию не изменило в худшую сторону. Наоборот, стало больше определенности. Распоряжения правительства, вышедшие в марте - апреле 2006 года, внятно определили, в чем заключаются полномочия Рособрнадзора, который по поручению минобрнауки осуществляет организационное обеспечение ВАК, и в чем состоят задачи Высшей аттестационной комиссии как экспертного сообщества.

Как говорят в таких случаях математики, важно разделить переменные. Рособрнадзор - это действительно государственный орган, он должен отвечать за вопросы государственной политики. Поэтому пошли на то, чтобы формирование сети диссертационных советов проводилось решениями Рособрнадзора на основе и с учетом рекомендаций ВАК. Что же касается персональной аттестации, эта функция была и остается от начала до конца исключительной прерогативой Высшей аттестационной комиссии.

Аристер: А у нас по-прежнему путают ВАК с аппаратом, который организационно и технически обеспечивает его работу. Случилось что-то на экспертном совете - жалуются на нас: "Почему отклонили мою диссертацию?" А ведь ни одно решение по присуждению, присвоению, отклонению, направлению коллективного заключения не делает аппарат. Он только оформляет решение экспертного совета.

РГ: Насколько часто сейчас случаются такие отказы? И какова динамика отклоненных работ?

Аристер: В 2008 году не прошло около тысячи докторских и кандидатских. То есть примерно 3-4 процента от общего количества. Это работы, которые возвращены экспертными советами ВАК из-за нарушений, обнаруженных при защите или в оформлении документов. А также диссертации, которые их авторы добровольно сняли с рассмотрения при очной встрече с членами экспертного совета. И совсем немного - 24 кандидатских и 8 докторских диссертаций отклонены президиумом ВАК.

Шамхалов: Последние цифры означают, что 32 работы были поддержаны в экспертных советах и рекомендованы к утверждению, но члены президиума ВАК с этим не согласились. Скажу для сравнения, что в 2005 году по всем трем упомянутым причинам не прошли через ВАК 345 кандидатских и 135 докторских диссертаций, в 2006-м - соответственно 667 и 161.

Чем вредны устойчивые связи

РГ: Однако честолюбивые и особо настырные граждане, с наукой никак не связанные, все равно находят свои отмычки и ходы...

Кирпичников: Ситуация на глазах меняется. Академик Олег Емельянович Кутафин, с которым мы часто обсуждали проблемы аттестации и которого, к великому сожалению, недавно не стало, в разговоре по поводу ВАК как-то заметил: "За три года мы стали чище и прозрачнее". Это точно. Знаю, что в аппарате ВАК была неоднозначная реакция на происходившие перемены. И я, признаюсь, соглашался не со всем, что предлагал Феликс Имирасланович Шамхалов, когда стал главным ученым секретарем. Допускаю, что на этом витке мы потеряли в профессионализме. Но реформирование аппарата, которое было проведено в последние полтора года, безусловно, способствовало наведению порядка. И дело, понимаете, даже не в разговорах о коррупции. Когда человек десятки лет сидит на одном месте, складываются устойчивые связи: "Ну как я могу Ивану Ивановичу отказать, когда я его сто лет знаю?!"

РГ: Сакраментальные слова вы произнесли - "устойчивые связи". А еще, утверждают, есть такая услуга - "сопровождение диссертации". От подбора оппонентов на защиту до представления "своим" людям в экспертном совете и на президиуме ВАК...

Шамхалов: Такие схемы в аппарате Рособрнадзора уже не работают.

Кирпичников: Любая экспертная система, я считаю, должна быть: а) прозрачна и б) регулярно проходить через ротацию. Мы много сделали в этом плане.

Eгоров: Нас представили как команду единомышленников. И это действительно так - по всем принципиальным вопросам мы, конечно, единомышленники. Но, как и научное сообщество, ВАК - живой организм, у нас часто случаются дискуссии.

Меня самого, наверное, по некоторым вопросам можно причислить к радикалам. Когда говорим, что государство должно избавляться от избыточных управленческих функций, на сферу аттестации научных кадров это тоже распространяется. Возьмем, например, США или другую страну с развитой системой образования. Там тоже защищают диссертации, но ученую степень или звание профессора присваивает конкретный университет - Гарвард или MIT, присваивают и университеты Х и Y. И работодатель, и научное сообщество знают цену и тому, и другому диплому.

А у нас так сложилось, что некий орган от имени государства выдает соискателю бумагу единого образца о том, что он профессор, доцент, кандидат или доктор наук. Мне кажется, что за все это должен отвечать конкретный научный институт, а рынок труда в науке и образовании сам определит и качество профессиональной подготовки специалиста, и калибр его личности. В этом случае ответственность вуза существенно возрастет, ведь уже не именем государства будут прикрываться, а ставить на кон свою репутацию. Будь то Российская академия государственной службы, где я имею честь быть ректором, Московский или Санкт-Петербургский госуниверситеты.

Кирпичников: То, о чем вы говорите, это вопрос времени. Если сегодня отменить государственную систему аттестации и отдать это в университеты, получим не тридцать тысяч, как сейчас, а триста тысяч кандидатов в год. И совершенно девальвируем степень кандидата и доктора наук. В перспективе я согласен: вопросы персональной аттестации должны уйти из-под прямой опеки государства, как это сложилось в развитых странах. Но это не может быть сделано сегодня. Это вопрос минимум десятка лет.

Для начала должна быть создана своя система гарвардов и оксфордов. Пока что ее нет. А что есть? В Советском Союзе, напомню, было 650 высших учебных заведений. Сегодня вместе с филиалами - около трех тысяч.

Аристер: Сейчас и аспирантов в 2,5 раза больше, чем в Советском Союзе.

Кирпичников: В том-то и дело. И ВАК, к слову сказать, не имеет никакого влияния на формирование системы аспирантуры. Ни в одной нормальной стране - возьмите ту же Англию с ее прославленным Оксфордом - ничего не отдано на самотек. Просто у их "ваков", назовем так, другие функции. Они не занимаются персональной аттестацией. Но они очень четко отслеживают состояние самой системы аттестации и прежде всего уровень аттестации в конкретных университетах.

В принципе как свет в конце туннеля я вижу систему, где вся персональная аттестация будет отдана университетам. Но не только им. Что делать, например, научным организациям? Надо будет, видимо, продумать нормативную базу, чтобы, например, институты Российской академии наук, другие ведущие научные центры тоже могли присваивать ученые степени и ученые звания. При всем том есть области, где государственный "знак качества" надолго сохранится. В первую очередь это оборонная сфера, медицина и образование.

РГ: Для науки, образования, да и всего гражданского общества так нужна сегодня компетентная, неподкупная и, что особенно важно, независимая экспертная организация. Трудно ли выполнять эту миссию, когда попытки давления, мы понимаем, могут быть со всех сторон?

Кирпичников: Трудно. На всех уровнях трудно. От рядового сотрудника Рособрнадзора, который отвечает за тот или иной участок работы, до председателя ВАК. Но мы не жалуемся.

Егоров: Если имеете в виду "телефонное право", так оно, я думаю, есть и в отношении СМИ. Каждый по-своему ему противостоит.

РГ: Чтобы ВАК как своего рода ОТК на фабрике знаний и, если хотите, Высший арбитражный суд в науке соответствовал своему предназначению и мог выполнять возложенные функции, должны быть созданы подобающие условия. А пока, мы знаем, аппарат урезан до минимума, ютится в стесненных условиях, а членам экспертных советов порой даже негде провести заседание, с диссертациями соискателей работают в коридоре. Когда вы наконец переедете в обещанное отдельное здание?

Шамхалов: В прошлом году не успели, но в этом, надеюсь, переедем. Сейчас занимаемся этим вопросом.

Кирпичников: Отчасти по той же причине - нехватка рабочих помещений - в пилотном режиме работает система "АНТИплагиат.ВАК", запущенная в 2007 году.

РГ: И что показал опыт этих полутора лет? Оправдала она ваши ожидания?

Кирпичников: Полностью оправдала. Во всех подозрительных случаях экспертный совет имеет возможность проверить ту или иную работу по системе "АНТИплагиат". И пока этого достаточно. Я не думаю, что даже когда получим требуемое помещение, все 30 тысяч диссертаций в год будем пропускать через эту систему. С ее введением, если хотите, зажегся "красный" для всех недобросовестных соискателей и их научных руководителей. Первым делом срабатывает психологический фактор: вдруг возьмут за руку - стыда не оберешься...

Степень для Потанина

РГ: Если отрешиться от негатива и вспомнить, из-за чего люди стремятся к ученым степеням, можно привести много примеров, когда весьма достойные работы представляли к защите специалисты, с наукой прямо не связанные. В том числе управленцы, бизнесмены, известные политики и общественные деятели. Были предложения ввести для них параллельную систему аттестации и свои степени-звания. Они сохраняются?

Кирпичников: Да. Это как раз то, что три года назад мы отнесли к задачам стратегическим. Сегодня пришло время всерьез об этом подумать. Если конкретно, предлагается ввести отдельную систему аттестации по типу западных MBA и DBA (мастер бизнеса и администрирования и доктор бизнеса и администрирования).

Допустим, человек - блестящий администратор, менеджер. Но почему он должен быть аттестован как доктор экономических, технических или физико-математических наук, а не как доктор, например, бизнеса и администрации или практической юриспруденции? На этом пути много проблем, но мы встречаем понимание и во власти, и в бизнес-структурах. Наши предложения нашли отклик и поддержку на встрече ректоров и членов ВАК с Дмитрием Медведевым еще в октябре 2007 года.

Ведь если разобраться, людей нечестных, которые не прочь воспользоваться административным или денежным ресурсом, чтобы получить желаемую степень, гораздо меньше, чем тех, кто в своем деле является настоящим профессионалом. Не в науке, не в образовании, а в бизнесе, в каких-то других вопросах. И ясно, что среди них есть честолюбивые, в хорошем смысле этого слова, люди.

Что надо? Нужно создать такую обстановку, чтобы люди, которые имеют ресурс - властный либо денежный, не могли им воспользоваться, когда реализуют эту творческую часть своих устремлений. Задача крайне трудная. Сформулировать ее просто, трудно выполнить. Такая мера наряду с другими могла бы снять "давление в котле". Но для этого, конечно, нужен ВАК не такой, какой он сегодня. До 1998 года его работу обеспечивал аппарат в двести человек, а сегодня нет и пятидесяти...

Аристер: Всего сорок пять сотрудников.

Кирпичников: Помимо проблем материально-технического плана, а без их решения ничего не сделать, есть и другая важнейшая задача - нам предстоит создать новую экспертную систему со своими правилами, со своими экспертами. Почему? Потому, что не может академик Кирпичников решать, хороший ли бизнесмен Потанин или плохой. Это должны оценивать и решать представители самого бизнес-сообщества. По единым и прозрачным критериям.

РГ: А как и кем финансируется сейчас и как должно финансироваться экспертное сообщество?

Шамхалов: Было время, когда это направление вообще не финансировали. Сейчас из госбюджета выделены деньги на оплату работы привлеченных экспертов, порядок и размеры оплаты - в стадии согласования. А члены ВАК как работали на общественных началах, так и будут работать. На мой взгляд, такая двуединая - общественно-государственная - модель может быть применима не только для аттестации научных кадров. В развитом гражданском обществе она должна использоваться для экспертизы всех наиболее важных вопросов.

РГ: Хочется верить, что в нынешнем году Высшая аттестационная комиссия переместится в более подходящее ее статусу здание. А какие еще задачи помимо переезда предстоит решить в обозримом будущем?

Шамхалов: Нужны поправки и уточнения в нормативную базу, а также в некоторые законодательные акты, обеспечивающие систему аттестации. Одно из таких направлений - переаттестация и нострификация защитившихся за рубежом. Это большой объем работы, и откладывать ее нельзя.

Кирпичников: Взаимодействовать с законодательной властью, в особенности с комитетом Госдумы по образованию и науке нам предстоит очень плотно. Две линии уже обозначились. Это совершенствование законодательства для борьбы с некачественными диссертациями, с диссертациями "под ключ". И преобразования, которые нужны для того, чтобы система аттестации могла влиять на систему подготовки кадров высшей квалификации. Нельзя далее сохранять положение, когда ВАК не участвует даже в определении структуры аспирантур.

Другой и отдельный вопрос - это собственно статус ВАК. Он прямо связан с самой моделью сотрудничества государственных властей и институтов гражданского общества. Три возможных варианта в последнее время активно обсуждаются. Это комиссия в том виде, как она сегодня существует при минобрнауки РФ. Одна из ее вариаций - комиссия не только при минобрнауки, а еще при Российской академии наук и при Союзе ректоров России. Третий вариант - комиссия при правительстве РФ.

Но есть и такое соображение - Высшая аттестационная комиссия при президенте РФ. Мне кажется, что такой статус обеспечивал бы ей гораздо большую независимость. ВАК, как и всякая экспертная система, все время подвержена внешнему давлению. Ведь у нас не просто экспертиза, а экспертиза, связанная с личными судьбами людей, нередко весьма влиятельных. Повышение статуса дало бы комиссии и большую независимость, и больший простор для оперативного решения организационных вопросов.

Акцент

В начале 1990-х число научных сотрудников, которые были способны готовить себе на смену кадры высшей квалификации, достигало 1,2 миллиона человек. К 2006-2007 годам когорта учителей и наставников сократилась до 350 тысяч. При этом число аспирантур примерно за тот же период (с 1996-го по 2006-й) увеличилось как минимум вдвое, а количество аспирантов - с 60 до 150 тысяч. Спрашивается: кто же их учил?

См. также:
- Руководители ВАК об изменениях в системе аттестации научных кадров
- В системе аттестации грядут перемены
- Возведение в степень: полномочия разделили
- ПОСТАНОВЛЕНИЕ от 30 января 2002 г. N74

Александр Емельяненков, Российская газета


Прыг: 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Скок: 10 20 30