К 1 октября рабочая группа при Высшей аттестационной комиссии (ВАК) разработает необходимые нормативные акты для введения двух новых ученых степеней, аналогичных зарубежным DBA (доктор бизнес-администрирования) и DPA (доктор государственного управления). Эти степени будут предназначены специально для чиновников и депутатов. По словам председателя ВАК Владимира Филиппова, соответствующее поручение получено от премьер-министра Дмитрия Медведева. Также правительство поручило законодательно закрепить 10-летний срок давности для лишения ученой степени при выявлении плагиата в диссертациях.

Вопрос о специальных ученых степенях для чиновников и бизнесменов обсуждался 5 июня в стенах РУДН во время заседания рабочей группы по вопросу формирования концепции модернизации системы аттестации научных кадров в России.

— Было поручение премьера. Мы должны подготовить концепцию, провести отбор научных организаций, на базе которых будет проводиться апробация новых ученых степеней. После чего будет подготовлено постановление правительства по данной тематике, — сообщил «Известиям» Филиппов.

Согласно документам рабочей группы, до 1 августа следует внести в правительство проекты необходимых постановлений и предложения по новой модели присуждения ученых степеней. Рассматривается возможность допускать на государственную службу только после получения специализированной степени.

— Мы планируем заняться массовой пропагандой введения новых степеней, — говорит Филиппов.

По мнению представителей рабочей группы, в последние годы качество научных работ существенно снизилось. Ученые степени по традиционным направлениям получают люди, занимающие руководящие должности в государстве и бизнесе, но весьма далекие от науки.

Ректор Высшей школы международного бизнеса Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Леонид Евенко поддерживает идею новых степеней. Но, по его мнению, следует уточнить в законах, что это будет не ученая степень, а профессиональная, ведь на госслужбе речь идет не о науке.

— Надо ввести понятие профессиональной степени. Обучением кандидатов должны заниматься специальные учебные и научные организации. Присваивать степени будет комитет или комиссия, которую необходимо создать, — говорит Евенко. — Сейчас, например, Владимир Жириновский является доктором социологических наук. Вы задайте ему пару вопросов на тему социологии — он на них вряд ли ответит.

В первую очередь, считает ректор, необходимо разработать рамочный документ, описывающий принципы обучения и получения новых степеней.

Президент Российской ассоциации бизнес-образования (РАБО) Сергей Мясоедов отметил, что необходимо не создавать «внутрироссийскую» степень, а формировать ее с учетом международного опыта.

— Приходишь в органы власти, а там почти все доктора каких-либо наук, но некоторые по-русски толком говорить не умеют. Уровень коррупции по данному направлению предельно высок, — говорит Мясоедов.

Необходимо объяснить обществу и профессиональному сообществу, что будет вводиться и для чего, напоминает эксперт.

Рабочая группа также планирует восстановить 10-летний срок давности для лишения ученой степени при выявлении плагиата или нарушения нормативно-правовой базы (сейчас срок составляет три года).

Член комитета ГД по делам общественных объединений Владимир Бурматов полагает, что инициаторами нововведения движет не забота об общественном благе, а личные интересы.

— Министерство и ВАК не очень понимают, что делают. У них нет ответа на вопрос: «Для чего это нужно?» Ответом может быть создание еще одного коррупционного механизма. Еще одно ЗАО по присуждению ученых степеней новых видов? Если будут допускать на госслужбу после получения специализированной степени — это однозначно коррупционный механизм. Им в первую очередь нужно заниматься чистотой своих рядов. В министерстве в ранге замминистра работают люди, которых блогеры уличили в плагиате. Но они продолжают работать, — заявил депутат.

По поводу возвращения 10-летнего срока давности для лишения ученых степеней депутат также отозвался скептически.

— Опять-таки вопрос обоснованности. Почему не 20, не 30 лет? Если это опять создается возможность для шантажа неугодных — это, конечно, эффективно. Но хотелось бы и другие аргументы услышать.

Первый зампред комитета ГД по образованию Олег Смолин полагает, что для бизнесменов следует ввести специализированную степень.

— Если будет тщательно проработана процедура, то доктора бизнес-администрирования можно присуждать. А не по принципу «кто больше украл, у того и степень выше». Если человек, как Билл Гейтс или Евгений Касперский, создал бизнес своими руками. А что касается доктора госуправления, то в российских реалиях любой занявший высокую должность будет «доктором». Реально оценить вклад человека в государственное управление очень и очень сложно.

Парламентарий считает абсурдным предложение занимать госдолжности только после получения степени.

— Как можно стать чемпионом по плаванию, не попробовав плавать? — иронически спрашивает коммунист.

См. также:
- Председатель ВАК о логике реформы научных степеней (интервью)

Источник: Известия

Заместитель научного руководителя ВШЭ Лев Любимов — о том, почему в России защищается мало хороших диссертаций.

Высшая школа экономики живет и трудится не в райском саду, а в сообществе российских вузов и подвергается тем же стандартным измерениям и оценкам, что и остальные члены этого сообщества. В том числе подготовка в ВШЭ кадров высшей квалификации (аспирантура) измеряется стандартными количественными (!), как будто речь идет о производстве табуреток, параметрами: сколько аспирантов из числа зачисленных защитили диссертации в срок. Эти «сколько» затем превращаются в «долю защитивших», и вот готов показатель успешности (!) аспирантуры. Показатель, на мой взгляд, даже не слабоумный, а просто безответственный.

В одной из своих предвыборных статей В.В. Путин совершенно верно указал на направления высшего образования, в которых почти нет ни науки, ни «добротного образования». Это — экономика, менеджмент, право, социология. Я бы обязательно добавил психологию. По этим направлениям как раз больше всего защищается диссертаций (!), процентов 60 от всех.

Поговорим подробнее об экономике и о подготовке кадров высшей квалификации в этом направлении. Хуже всех в России, по версии профильного департамента Минобразования, дела в этом плане обстоят у ВШЭ. Доля «защитивших в срок» невелика. Да, невелика, ибо для изменения этоса профессиональной научной среды нужно, вероятно, не меньше одного поколения. Вдобавок в аспирантуру идут сегодня не наилучшие. Вдобавок отсутствие стипендии (1,8 тыс. рублей — это анекдот) вынуждает аспиранта работать полный рабочий день. И т.д. Поэтому не наилучшие, да еще и придавленные работой, люди считают, что диссертацию всё-таки можно написать за три года, если это будет диссертация «как везде».

В.В. Путин в той же статье предложил провести аудит вузов в России силами ее ведущих университетов, институтов РАН и международных экспертов. Из наших вузов я бы такую роль доверил только Российской экономической школе (РЭШ) и ВШЭ, из институтов РАН — только ЦЭМИ и, конечно, многим экспертам из западной (особенно американской) академической среды, причем важно, чтобы это были русскоязычные эксперты. После такого аудита у нас останется меньше десятка прошедших его вузов (и факультетов). А ведь ВАК держит целехонькими сотни диссертационных советов по экономике при сотнях вузов и экономических (а также менеджериальных) факультетах.

В последние пару лет в ВШЭ из ВАК поступило на дополнительную экспертизу некоторое число докторских диссертаций. Их содержимое вызвало буквально шок. Мировая экономическая наука известна в наших вузах, включая брендовые, в основном либо по переводным (весьма, между прочим, грамотным), либо, что гораздо чаще, — по отечественным (ошибки в них — почти норма) учебникам вводного (!) уровня, то есть учебникам для первых курсов (!!) бакалавриата.

Поясню примером, к чему это ведет. В минувшем году профессор ВШЭ с ученой степенью Ph.D. of Economics (степень получена в Институте Я.Тинбергена Эразмусского университета) читал курс макроэкономики для первого курса магистратуры в одном из филиалов. Поток состоял из двух частей: выпускники бакалавриата филиала и выпускники других вузов. Первые поняли всё, вторые — ноль, ибо они забыли даже вводный курс, а о существовании промежуточного не догадывались. Читался же им курс «продвинутый» (advanced), в котором экономика описывается языком математических моделей — таков мейнстрим мировой экономической науки.

В диссертационных советах ВШЭ давно поставлена планка мирового мейнстрима. Эта планка для тех, кто, будучи в аспирантуре, работает, чтобы содержать себя и свою семью, почти недостижима за три аспирантских года. В результате изготовляются либо поделки (имитации) «как везде», либо срок заканчивается, а диссертации нет. В западных университетах срок аспирантуры пять лет: два года — специальная учебная программа из последних достижений науки (ее выдерживают отнюдь не все); три года — на написание Thesis (диссертации). Стипендия — около €1 тыс. в месяц (при потребительских ценах кратно ниже наших), плюс медстраховка, масса льгот (транспортные, в «столовке» и т.д.).

Итак, в ВШЭ доля защитившихся в срок невелика. Хотя эти люди — действительно кадры высшей квалификации, о чем можно давно справиться у многочисленных работодателей. Но для соответствующих чиновников качество — «по барабану». Им подавай долю защитившихся в срок, а что было «защищено», значения не имеет. И подают, подают сотни диссоветов, которых по справедливости нужно бы немедленно закрыть. Но тогда нужно менять правила игры и наводить «элементарный порядок в системе», как это и предлагает В.В. Путин.

Думается, что очень трудно провести предлагаемый им аудит вузов. Но очень нужно. Не менее нужен и квалификационный аудит наших кандидатов и докторов экономических наук, немалая часть которых не решит задач финала Всероссийской олимпиады школьников по экономике. Зато они успешно и в срок готовят новых кандидатов наук.

Известия.ru

Каждый день появляются новые советы в области здоровья, но откуда мы знаем, правда ли это? Врач и эпидемиолог Бен Голдэйкр, автор книги"Обман в науке" (Bad Science) в молниеносном темпе объясняет нам, как можно исказить доказательства, от совершенно очевидных случаев с продуктами питания и до хитрых трюков в фармацевтической промышленности.

Перевод на русский:

Итак, я врач, но я как-то ушел в сторону исследований, так что я теперь эпидемиолог. Никто толком не знает, что такое эпидемиология. Эпидемиология – это наука о том, как мы узнаем в реальности, хорошо для нас что-то или плохо. И лучше всего это объяснить на примере, вроде "науки" в этих сумасшедших газетных заголовках. Вот вам несколько примеров.

Это из Daily Mail. Подобная газета есть в любой стране мира. У них всегда есть этот странный философский проект по разделению всех неодушевленных объектов в мире на те, что вызывают рак, и те, что предотвращают его. Вот некоторые причины рака, которые они определили недавно: развод, Wi-Fi, туалетные принадлежности и кофе. А эти вещи, как они говорят, предотвращают рак: сухари, красный перец, лакрица и кофе. Вы уже видите, что есть противоречия. Кофе и вызывает рак, и предотвращает его. Начав читать, вы сразу понимаете, что за некоторыми вещами может лежать политический подтекст. Так, работа по дому предотвращает рак груди у женщин, но мужчин шоппинг может сделать импотентом. Нам уже понятно, что нужно начать разоблачать "науку", которая за этим стоит.

И я как раз надеюсь показать, что разоблачение бесчестных притязаний, разоблачение доказательств, которые за ними стоят, – это не какие-то мерзкие придирки, а общественно полезный труд, а также чрезвычайно ценный пояснительный инструмент. Потому что настоящая наука заключается в критической оценке доказательств чужой точки зрения. Вот что происходит в научных журналах. Вот что происходит на научных конференциях. Диспуты после презентации данных превращаются в кровавую баню. И никто не против. Мы активно приветствуем это. Мы согласны на интеллектуальный садомазохизм. Я хочу показать вам один из основных аспектов, основных элементов моей дисциплины, – доказательной медицины. И я расскажу вам обо всём этом и продемонстрирую, как это работает, исключительно на примерах, когда люди понимают всё неправильно.

Итак, начнём со слабейшей формы доказательств, известной человеку, – авторитета. В науке нам не важно, сколько регалий прилагается к вашему имени. Нам важно знать, какие у вас есть основания верить чему-либо. Откуда вы знаете, что что-то для нас полезно или вредно? Но авторитет нас не очень впечатляет, потому что его легко сфабриковать. Вот эту зовут Доктор Джиллиан МакКит, к.ф.н., или, со всеми медицинскими регалиями – Джиллиан МакКит. (Смех в зале) Опять же, в каждой стране есть такие. Она – наш теле-гуру от диетологии. У неё пять серий на телевидение в прайм-тайм, которые выдают щедрые и экзотические советы по здоровью. Оказывается, она сдала заочный кандминимум в не аккредитованном ВУЗе где-то в Америке. Также она хвастается сертификатом профессионального члена Американской ассоциации консультантов по диетологии, что звучит очень гламурно и захватывающе. У вас есть сертификат и всё такое. Этот принадлежит моей мёртвой кошке Хетти. Она была ужасной кошкой.

Вы просто заходите на сайт, заполняете форму, даёте им 60$, и сертификат приходит по почте. И это не единственная причина, почему я считаю её идиоткой. Кроме этого, она рассказывает вещи вроде того, что нужно есть тёмно-зеленые листья, потому что они содержат много хлорофилла и насыщают кислородом кровь. Любой, кто помнит биологию со школы, знает, что хлорофилл в хлоропластах вырабатывает кислород только на солнечном свету, а у нас в кишках очень темно, даже если вы съели весь шпинат.

Далее, нам нужна правильная наука, доказательства. Например, "Красное вино предотвращает рак молочной железы". Вот заголовок из Daily Telegraph в Великобритании: "Бокал красного вина в день помогает предотвратить рак молочной железы". Берём эту газету и видим там настоящий научный шедевр. Это описание изменений в одном из ферментов, когда вы капаете химикат, добытый из кожицы красного винограда, на какие-то раковые клетки в пробирке в какой-то лаборатории. И это действительно интересная штука как для научной газеты, но что касается вашего личного риска заболеть раком груди, если вы пьёте красное вино, то тут всё как раз наоборот. Оказывается, риск развития рака молочной железы на самом деле увеличивается с приростом выпиваемого алкоголя. Итак, мы хотим исследований на реальных человеческих людях.

И вот другой пример. Это ведущий диетолог Великобритании из Daily Mirror, второй газеты с точки зрения продаж. "Австралийское исследование 2001 года показало, что оливковое масло в сочетании с фруктами, овощами и бобовыми даёт измеримую защиту от морщин." Затем они советуют вам: "Ешьте овощи с оливковым маслом, и у вас будет меньше морщин." Далее они очень услужливо рассказывают, как купить эту газету. Итак, возьмём эту газету и соответствующее исследование. Очевидно, никто не смог бы вернуться назад в 1930 год, взять всех людей, родившихся в одном роддоме, и заставить половину из них есть овощи и оливковое масло, а другую половину питаться в McDonald's, а потом сравнить, сколько у кого морщин.

Приходится рассматривать, как люди выглядят сейчас. Конечно, вы обнаружите, что люди, которые едят овощи и оливковое масло, имеют меньше морщин. Но это потому, что люди, которые едят фрукты, овощи и оливковое масло, они уроды, они ненормальные, они – как вы; они приходят на события вроде этого. Они шикарные, богатые, меньше работают на открытом воздухе, меньше занимаются физическим трудом, более социально обеспечены, меньше курят – так что из-за целого ряда интересных, взаимосвязанных социальных, политических и культурных причин они менее подвержены морщинам. Но это не значит, что это благодаря овощам или оливковому маслу.

(Смех в зале)

В идеале нужно провести испытания. Все думают, что знают всё насчёт испытаний. Это очень старая идея. Первое испытание упоминается в Библии – Даниила 1:12. Всё очень просто: вы берёте кучу людей, разделяете их пополам, с одной группой вы обращаетесь одним образом, с другой – другим, и некоторое время спустя вы просматриваете результаты и видите, что случилось с каждой из них. Я расскажу вам об одном испытании, которое, наверное, лучше всего освещалось в СМИ Великобритании за последнее время. Это испытание таблеток с рыбьим жиром. Они заявляли, что таблетки рыбьего жира улучшают успеваемость и поведение у обычных детей. Они сказали: "Мы провели испытание. Все предыдущие испытания положительны, и мы уверены, это – не исключение". Такое всегда должно вызывать подозрение. Ибо, если вы уже знаете результат исследований, не нужно запускать новое. Либо вы фальсифицируете его по определению, либо у вас достаточно данных, чтобы не выбирать случайным образом.

Вот что они делают при таких испытаниях. Выбирают 3 000 детей, дают им эти огромные таблетки с рыбьим жиром, шесть штук в день, а год спустя они оценивают их успеваемость в школе на экзаменах и сравнивают их результаты экзаменов с тем, что они предсказывали в качестве результата экзаменов, если бы дети не пили таблетки. Кто-нибудь заметил изъян в этой идее? Ни одному профессору по методологии клинических испытаний не разрешается ответить на этот вопрос. Таким образом, нет контроля; нет контрольной группы. Зато это звучит очень технологично. Это технический термин. Дети пили таблетки, и их успеваемость улучшилась.

Если не из-за таблеток, то почему? Они стали старше. Со временем мы развиваемся. И, конечно, также есть эффект плацебо. Эффект плацебо – один из наиболее интересных в медицине. Речь не только о том, что после таблетки работоспособность растёт, а боль уменьшается. Речь о ваших убеждениях и ожиданиях. Речь идёт о культурном значении лечения. И это было продемонстрировано в целом ряде увлекательных исследований, сравнивающих один вид плацебо с другим. Итак, мы знаем, например, что две таблетки сахара в сутки более эффективны от язвы желудка, чем одна таблетка сахара. Две сахарных таблетки в день лучше одной. Это и возмутительно, и смешно, но это правда.

Из трёх различных исследований трёх различных видов боли мы знаем, что инъекции морской воды более эффективны для снятия боли, чем таблетки сахара, то есть чем приём таблеток, в которых нет лекарств – не потому, что инъекции или таблетки физически ничего не причиняют телу, а потому, что инъекции воспринимаются как гораздо более существенное вмешательство. Итак, мы знаем, что нашими убеждениями и ожиданиями можно манипулировать, и именно поэтому мы делаем испытания по сравнению с плацебо, где одна половина людей получает настоящее лечение, а другая половина получает плацебо.

Но это ещё не всё. Я только что показал вам примеры того, как очень просто журналисты, продавцы пищевых добавок и натуропаты могут исказить данные в своих целях. Особенно интересен тот факт, что фармацевтическая промышленность использует точно такие же приёмы и ухищрения, только чуть более сложные их версии, чтобы исказить доказательства, предоставляемые врачам и пациентам, на основе которых мы принимаем жизненно важные решения.

Во-первых, испытания по сравнению с плацебо: все думают, что знают, будто испытания должны быть сравнением нового препарата с плацебо. Но на самом деле зачастую это не так. Часто у нас уже есть очень хорошее лечение на данный момент, так что мы не желаем знать, что новый метод лечения лучше, чем ничего. Мы хотим знать, что он лучше, чем наилучшее лечение, которое есть на данный момент. Несмотря на это мы постоянно видим, что испытания делают, по-прежнему сравнивая с плацебо. И вы можете получить лицензию на поставку лекарств на рынок, представив данные, что лечение всего лишь лучше чем ничего, но это не поможет врачу вроде меня принять решение.

И это не единственный способ подстроить результаты. Можно также подстроить результаты, сравнивая ваш новый препарат с абсолютным мусором. Можно дать конкурирующий препарат в слишком низкой дозе, так что люди не получат достаточного лечения, или дать конкурирующий препарат в слишком высокой дозе, так что люди получат побочные эффекты. Именно это произошло с антипсихотическими препаратами для лечения шизофрении. 20 лет назад появилось новое поколение антипсихотических препаратов, и они обещали, что будет меньше побочных эффектов. Таким образом, люди стали сравнивать новые лекарства со старыми препаратами, но давали старые лекарства в огромных дозах, 20 миллиграммов галоперидола в день. Было заранее ясно, что если давать препарат в такой высокой дозе, он даст больше побочных эффектов, а новое лекарство будет выглядеть лучше.

10 лет назад история повторилась, что интересно, когда закончился срок правообладания на рисперидон, один из первых антипсихотиков нового поколения, и стало можно копировать его. Все хотели показать, что их препарат лучше, чем рисперидон. Итак, вы видите кучу испытаний новых антипсихотических препаратов по сравнению с 8-ю миллиграммами рисперидона в день. Опять же, не безумная доза, не недопустимая, но практически на максимуме допустимой. Так ваш препарат просто обречён выглядеть лучше. Неудивительно, что в целом испытания, финансируемые производителями, вчетверо более вероятно дают положительный результат, чем независимые испытания.

Но – и это очень большое "но" – (Смех в зале) Оказывается, если проверить методологию испытаний, финансируемых производителями, она оказывается и правда лучше, чем у независимых испытаний. И всё же им всегда удается получить подходящий результат. Как же так получается? Как можно объяснить это странное явление? Оказывается, происходит следующее: негативные данные пропадают без вести и не доходят до врачей и пациентов. И это самый важный аспект нашей истории, он на вершине пирамиды доказательств. Чтобы оценить эффективность определённого лечения, нам нужно иметь все данные по нему. Есть два способа, как можно определить, пропали ли какие-либо данные. Можно пользоваться статистикой или историей. Я лично предпочитаю статистику, и вот что я делаю.

Это называется нормальным распределением. Нормальное распределение – отличный способ обнаружить, не пропали ли негативные результаты небольших испытаний. Это график всех испытаний, сделанных по определённому виду лечения. По мере продвижения к вершине графика вы видите, каждая точка – это исследование. Вверху графика – большие исследования, поэтому в них меньше ошибок, то есть там меньше ложных положительных и ложных отрицательных результатов. Так что они собираются вместе. Большие испытания ближе к истинному ответу. Если же рассмотреть нижнюю часть, с этой стороны вы видите ложные отрицательные результаты, а с этой стороны – ложные положительные. Если есть систематическая ошибка, если небольшие отрицательные исследования пропадают, это можно видеть на одном из графиков. Таким образом, видно, что небольшие отрицательные испытания, которые должны быть в левом нижнем углу, исчезли. Это график демонстрирует наличие систематической ошибки в исследованиях систематической ошибки. Я думаю, что это самая смешная эпидемиологическая шутка, которую можно придумать.

Так можно доказать это статистически. Что насчёт исторических данных? На самом деле они просто отвратительные. Это препарат под названием ребоксетин. Я сам назначал его пациентам. Но я очень дотошный врач. Я стараюсь прочитать и разобраться во всей специальной литературе. Я читал результаты испытаний, и все они были положительными и хорошо проведёнными. Я не нашёл ни одного изъяна. К сожалению, оказалось, что многие из этих испытаний были изъяты, а именно, 76% всех испытаний этого препарата держались в тайне от врачей и пациентов. Теперь, представьте себе, если бы я подбросил монету сто раз и имел бы возможность скрыть от вас половину результатов, я смог бы убедить вас, что у монеты с обеих сторон "орёл". Если убрать половину данных, мы никогда не узнаем истинную величину эффекта этих лекарств.

И это не единичный случай. Около половины всех данных испытаний антидепрессантов были изъяты, но размеры бедствия куда больше этого. Nordic Cochrane Group пытались получить соответствующие данные, чтобы свести всё вместе. Группы Cochrane – международные некоммерческие группы, производящие систематический анализ всех когда-либо опубликованных данных. Они должны иметь доступ ко всем данным испытаний. Но в течение трёх лет компании, а также Европейское агентство по лекарственным препаратам, скрывали от них данные.

На данный момент этой проблеме нет решения. И чтобы показать, насколько велика проблема, возьмём препарат Тамифлю, на который правительства по всему миру потратили миллиарды и миллиарды долларов. Они заплатили бешеные деньги за обещание, что это лекарство снижает вероятность осложнений при гриппе. У нас уже есть данные, что он уменьшает продолжительность гриппа на несколько часов. Но это не заботит ни меня, ни правительства. Мне очень жаль, если у вас грипп, я знаю, это ужасно, но мы не собираемся тратить миллиарды долларов, пытаясь уменьшить длительность симптомов гриппа на полдня. Мы выписываем препараты и делаем их аварийные запасы, если понимаем, что они уменьшают количество осложнений, что означает, число пневмоний и число смертей. Cochrane Group по инфекционным заболеваниям, которая базируется в Италии, пыталась получить от фармацевтических компаний полные данные в удобной форме, чтобы можно было принять обоснованное решение, эффективен ли данный препарат, и они не смогли получить этой информации. Это, несомненно, самая большая этическая проблема, стоящая перед современной медициной. Мы не можем принимать решения при отсутствии полной информации.

После всего сказанного очень сложно закончить на оптимистической ноте. Но я бы сказал так: я думаю, что солнечный свет – лучшее дезинфицирующее средство. Всё это происходит на виду у всех, и все они защищены "силовым полем" занудства. И я думаю, несмотря на все проблемы в науке, лучшее, что мы можем сделать, – это приподнять завесу и самим всё ощупать и изучить.

Большое спасибо.

(Аплодисменты)

См. также:
- Книга "Обман в науке" (Bad Science) в Озоне, автор Ben Goldacre
- Клэй Ширки: Когнитивный излишек способен изменить мир (лекция-дискуссия)

/Перевод Andriy Prischenko/

Оригинал и обсуждение на английском здесь >>